«Ой, все нет и нет ни волны, ни ветра от матери-Украины; там идут ли речи про поход на турок — не слышно нам на чужбине. Ой, подуй, подуй, ветер, через море да с казацкого поля, Высуши нам слезы, утоли печали, облегчи неволю. Ой, взыграй, взыграй синевою, море, колоти б борт волнами... Лишь мелькают шлыки — то плывут казаки к султану за нами. Ой, Боже наш, Боже, хоть и не за нами — неси ты их с Украины: услышим про славу, казацкую…
Я пошел. Тут мне, спасибо, землячок попался С казенными пуговками. «Ты откуда взялся?» «С Украины», — «Ты ж ни слова молвить не умеешь по-здешнему!» — «Э, нет, братец, говорить умею, да не хочу!» — «Вот чудак-то! Я все входы знаю. Я служу здесь... Если хочешь, ввести попытаюсь во дворец тебя, но только здесь, братец, столица — просвещенье! Дай полтинку!» «Тьфу тебе, мокрица чернильная!..» Стал я снова, как дух…
Думы мои, думы мои, горе, думы, с вами! Что вы встали на бумаге хмурыми рядами? Что вас ветер не развеял пылю на просторе? Что вас ночью, как ребенка, не прислало горе?.. Ведь вас горе на свет на смех породило поливали слезы... Что ж не затопили? Не вынесли в море, не размыли в поле? Люди не спросили б, что болит в груди почему, за что я проклинаю долю, почему томлюся... «Ничего, иди!» — не сказали б на смех... Цветы мои,…
«Кругом неправда и неволя, народ замученный молчит, а на апостольском престоле монах раскормленный сидит. Он кровью, как в шинке, торгует, Твой светлый рай сдает внаем! О, царь небесный! Суд Твой всуе, и всуе царствие Твое. Разбойники, людоеды правду побороли, осмеяли Твою славу, и силу, и волю! Земля скованная плачет, словно мать по детям: кто собьет оковы эти, встанет в лихолетье за Евангелие правды, за народ забитый?…
Сидит кобзарь у дороги, на кобзе играет; кругом хлопцы да девчата, как жар-цвет, сияют. Поет кобзарь, струной вторит, говорит словами, как соседи — орда, ляхи — бились с казаками; как сходились запорожцы поутру в кручине, хоронили товарища в зеленой лощине. Поет кобзарь, струны вторят, и горе смеется... «Была пора гетманщины, назад не вернется; была пора — пановали, да больше не будем, только славы казачества вовек не забудем! Идет туча от Лимана, а другая…
следом не метнулась...» И веселая с гаданья Ярина вернулась. Уже третье, четвертое и пятое лето кончается — немалый срок, а Степана нету. И тропочки-дороженьки яром да горою, что хожены, ворожены, заросли травою. И Ярина в монашенки постричься решает. Старый отец на коленях просит, умоляет — хоть годочек, хоть леточко, хоть троицы б дождались!... Дождались — и стены хаты зеленью убрали, и мятого, и цветами и в рубахах белых тихонечко перед хатой, …
И темнеет, и светает, и ночь наступает. Люд, измученный работой, и все засыпает. Лишь я плачу, как проклятый, дни и ночи сидя на распутьях многолюдных. И никто не видит слез моих! Ослепли, видно, не слышат — не знают; святой правдою торгуют, цепь на цепь меняют, насмехаются над Богом, — в ярмо запрягают человека. Пашут горе, бедой засевают, что ж вырастет? Погодите, увидите всходы! Опомнитесь! Спохватитесь, нелюди, юроды! Поглядите на рай тихий, на мать-Украину,…
Было время, добывали себе шведы славу, убегали с Мазепою за Днестр из Полтавы, а за ними Гордиенко... Раньше бы учиться, как повыкосить пшеницу, к Полтаве пробиться. Выкосили б, если б дружны меж собою были, да с фастовским полковником гетмана сдружили, — у Петра тогда б, у свата, копий не забыли и, с Хортицы убегая, силу б не сгубили. Их не предал бы Прилуцкий полковник поганый... Не плакала б матерь Божья в Крыму об Украйне. Когда бежали день и ночь,…
Иль на то господня воля? Иль такая ее доля? Росла внаймах, век трудилась, сиротину полюбила. Был бедняк, как голубь, с нею, с бесталанною своею. От зорюшки до зорюшки сидят себе у вдовушки, сидят себе рассуждают, пречистую поджидают. Дождалися... Из Чигрина по всей славной Украине колокола реветь стали, чтобы все коней седлали, чтобы сабельки точили да на свадьбу выходили, на веселое гулянье, на кровавое свиданье. В воскресеньице да ранехонько горны-трубы…
Солнце греет, ветер веет, с поля на долину, воду тронет, вербу клонит, сгибает калину; на калине одиноким гнездышком играет. Где ж соловушка сокрылся? Где искать — не знает. Вспомнишь горе — позабудешь: отошло, пропало; вспомнишь радость — сердце вянет зачем не осталась? Погляжу я да припомню: как начнет смеркаться, запоет он на калине — все молчат, дивятся. Иль богатый да счастливый, кто судьбой-судьбиной облюбован, избалован, станет пред калиной; иль…
Люди гнутся, словно лозы, куда ветер веет. Сиротине солнце светит (светит, да не греет), но и солнце б люди скрыли, если б сил хватило, — чтоб сироте не светило да слез не сушило. А за что, отец небесный, такая награда? В чем бедняга провинилась? Чего людям надо? Чтобы плакала, томилась... Не плачь, Катерина! Горьких слез не лей при людях, терпи, сиротина! А чтоб личико не блекло с черными бровями, до зари в лесу дремучем умойся слезами! Умоешься — не увидят…
«Ой, не пьется горилочка, не пьются меды, как бы шинкарям проклятым не нажить беды! Ой, не пьется нынче пиво, а я буду пить. Не будете, вражьи паны, на Украйне жить. Соберемся в воскресенье, на Фастов нагрянем: шляхту в белые рубахи одевать мы станем. Не в белые, а в красные... Гулять не устанем. Своего отца родного, старого помянем, полковника фастовского славного Семена. Пойдем, хлопцы! Вам со мною не будет урона». У Перепяти поспали, до света…
I Было время — на Украйне пушки грохотали. Было время — запорожцы жили-пировали. Пировали, добывали славы, вольной воли. Все то минуло — остались лишь курганы в поле. Те высокие курганы, где лежит зарыто тело белое казачье, саваном повито. И чернеют те курганы, словно горы в поле, и лишь с ветром перелетным шепчутся про волю. Славу дедовскую ветер по полю разносит... Внук услышит — песню сложит и с той песней косит. Было время — на Украйне …
Глава 1 Столица Хорланд. Императорский дворец. Приёмная императора. Император Аратана восседал за массивным столом из тёмного дерева, инкрустированным золотыми узорами…
Глава 1 Анастасия Шелестова развернулась и ушла. А я стоял глядя ей вслед с хищной улыбкой. — Двуногий, ты чего застыл как соляной столб? — Фырк нервно топтался на моем…
Глава 1 — Либо так, либо никак, — отрезал я. — Понимаю, ты горячий человек, вы вообще горячий народ со своим темпераментом. И вся эта ситуация сложилась из-за того, что…
Пролог И Глава 1 Пролог Огромная империя, раскинувшаяся на семи часовых поясах, пронизанная мириадами нитей железных и автомобильных дорог, телефонными и телеграфными…
Annotation - ? О чем, вы уже знаете, да?) Из аннотации к первой книге: "Он рождался и умирал много раз, впрочем, как все мы. Но есть разница: он помнит все прошлые…
Глава 1 — Говорите по одному! — прикрикнул я на гомонящую толпу бугровских. — А лучше не так: быстро выберите троих представителей и за мной! В сопровождении Михаила…
Annotation Ардан Эгобар постепенно обживается в новой для себя обстановке. Позади остался проклятый дом на пятой улице Бальеро вместе с перестрелкой на складе номер шесть,…
Глава 1 Где-то в Многомерной Вселенной Царство Морфея — Готово! — с удовлетворением сказал Мудрейший, прислушиваясь к своим ощущениям. — Настало время мести.…
Глава 1 Увы, разговора у нас с Ма не получилось. Надо отдать ему должное, не зря он является личным телохранителем губернатора. Вон, как зенки свои на меня вылупил. Небось…
1 Шум, не громкий, но вполне отчетливый, заставляет меня остановиться и с легкой настороженностью прислушаться. В рекреации тихо и темно, только отдаленный гул, доносящийся…
Глава 1 Где-то в горах Тибета Мастер Гу Цьян заканчивал последние приготовления для Ритуала Воплощения, а из головы у него не выходила встреча с Охотником. …
ГЕНЕРАЛ-АДМИРАЛ ПЕРВАЯ КНИГА ТЕТРАЛОГИИ * * * АННОТАЦИЯ КНИГА ПЕРВАЯ. ГЕНЕРАЛ-АДМИРАЛ. Потерять руководящий пост в компании — это проблема.…
Глава 1 Вороний конец Это даже интересно. Я сейчас о том, как пройдет наш бой. Эдуард — Мастер первого ранга, противник достаточно сильный. Нет, лукавлю — чертовски…
* * * Дитя прибоя Лёха старательно загребал всеми конечностями, чувствуя, как силы стремительно покидают его. Дыхание давно уже сбилось, а в голове пульсировала только…
